Кант сделался идиотом Фридрих Ницше был большой поклонник всяческих инстинктов. Так, он охотно обвинял церковь в том, что она, проклятая, не дает людям как следует размножаться. А меж тем, они уже и в те годы размножались довольно неплохо, и едва ли было так трудно усмотреть общую тенденцию. Но дело в том, что Ницше оседлал однажды некую мысль, да так и скакал (спутав, очевидно, с пегасом) на ней до полной своей деградации, даже не утруждая себя серьезными раздумьями. Ницше сделался идиотом! Он, видите ли, плакал над трагической судьбой рода, который, по-его мнению, должен был со дня на день вымереть. Ему было мало миллиардов сородичей, но хотелось - больше! Разумеется, сам он перегрыз бы вам глотку, уверяя, что хочет не просто больше, но - в первую очередь, лучше, и только во вторую - больше. Любопытно, как он себе это представлял? Распоясавшиеся выродки спариваются на всей территории земного шара, размножаются, а в результате появляются на свет - сверхлюди что-ли? Наглость, с какой Ницше, высунув язык, выдавал первое, что приходило в его голову, за Истину, беспрецедентна. То обстоятельство, что он все-таки был серьезно болен, ни в коей мере не может служить оправданием. Уж если болен, то пожалуйста - вон! Прочь! На внеисторическую свалку! Однако Ницше возомнил себя до того трезвомыслящим и разумным, что назвался - аж Антихристом. А кто, позвольте, дал право? Он закоснел! Сам с восторгом кричавший о солнце, ветре, свободе, о новых морях и о чистых звуках, Ницше погряз в нищете самого себя, посинел и высох в душной каморке сложившихся убеждений, вывернулся наизнанку в вакууме противоречия. Его Озарение - было чем-то уникальным, неповторимым, в-первую очередь, в рамках его жизни. Он однажды изнасиловал Истину, доверчиво улыбнувшуюся ему. И продолжал насиловать, пока это не истощило его мужеский ресурс. Со смертью платонического либидо, умер и сам Ницше. Так ему и надо, гаду, - sub specie aeterni. Мне кажется, что следует наложить запрет на чтение Ницше, книги его изъять из библиотек и сжечь, а само имя - предать Забвению. Анафема?! Нет! Никакой анафемы, никаких критических опровержений, ни единого слова! Чересчур велика была бы честь! |