На вид старику можно дать сорок пять, а можно и восемьдесят пять, в зависимости от освещения. Что ни говори, фактор инсоляции преследует нас повсюду, и везде играет роль. Сколько старику лет на самом деле, никто не знает, но мы предположим, что шестьдесят девять, хотя это наверняка не так. Однако, достоверно известно, что пятьдесят из них он отдал сочинению памфлетов, и сочинил не менее четырёх тысяч.

Это Джонатан Росс, лучший друг французского композитора Пьера Булеза. Подружились они осенью сорок шестого в Нюренберге, но и до того хорошо знали друг друга. Ибо Джонатан верой и правдой служил - служил первым заместителем гауляйтера Парижа в годы оккупации, а Пьер в те же годы, под кодовым именем, конечно-же, Пьеро, возглавлял подпольную террористическую секту “Белые волки”, к которой примкнули все здравомыслящие люди. Официально деятельность волков, разумеется, не одобрялась, однако Джонатан, будучи молодым поэтом и махровым авантюристом, сочувствовал им, и делал всё, чтобы секта процветала. Этим-то, собственно, и объясняется поражение гитлеровской Германии.

На Нюренбергском процессе Пьер выступил с пламенной речью в защиту Росса, и к нему прислушались как к юному, многообещающему композитору. Отнюдь не второстепенную роль сыграл и подкуп верхушки. Обвинения в активном пособничестве депортации и аннигиляции так называемых евреев были незамедлительно сняты, перед Джонатаном извинились и отпустили его с миром. Следует заметить, что Нюренберг ещё в сорок пятом был сожжён дотла, однако теперь, в октябре сорок шестого, жизнь в нём уже кипела, потому что она всегда течёт по своим законам и бьёт ключом, чего бы ей это не стоило. Новоиспечённые друзья отправились в бордель и там с помпой отпразновали свой успех. Они попросту арендовали его вместе с обслуживающим персоналом на полторы недели, а когда те истекли, продлили аренду ещё на две. Джонатан ведь не был бедным человеком. В течение почти пяти лет он беззастенчиво пересчитывал деньги, очень звонкие и ничем не пахнущие, в мошне Рейха, кроме того, сами “Белые волки” финансировали его лояльность, да и кто только не финансировал... свою собственную жизнь в те светлые годы... а ближнему своему, кем бы тот ни был, заместитель гауляйтера помогал охотно, в любое время, при любых обстоятельствах, поскольку таков долг христианина. Уже тогда наш герой брил череп, но бороду отпустил лишь после процесса. Дело в том, что у него был крайне чувствительный подбородок, вечно покрывавшийся после бритья различными струпьями. В борделе на это обратили внимание, и даже не хотели впускать Джонатана внутрь, пока не вступился Пьер.

После того, как они покинули бордель, пути их разошлись. Пьер вернулся в Париж, чтобы сочинить все те мелодии, которые впоследствии принесли ему мировую славу, а Джонатан уехал в Америку, где стал заметной политической фигурой. Но вдали от родины он затосковал, и в начале пятидесятых вернулся, к радости соотечественников.

Здесь необходимо объяснить, что в сорок девятом году текущего столетия Джонатан Росс, сочинитель памфлетов, сделался Люцифером и продолжал оставаться им в течение сорока трёх лет. Только в девяносто втором Дьявол по собственной воле выселился из тела, после чего Джонатан снова стал человеком. Такая метаморфоза могла расстроить кого угодно, не только Джонатана. Он был уже, мягко говоря не молод, когда это произошло, и начать жизнь сначала не мог, и оттого решил начать её сразу с конца. Конечно, это была минутная слабость, малодушие, о котором впоследствии Джонатан не мог вспоминать без стыда, однако он легкомысленно снял люстру с того самого места на потолке, где ей полагается быть, и снимать её откуда я никому не советую, кое-как соорудил петлю из своего-же ремня и влез в неё. Был декабрь, и Джонатану казалось: теперь всё будет хорошо, и ещё лучше, чем кажется, всё образуется, хаотично роящиеся мысли придут в порядок и, подобно тому, как атомы, повинуясь законам физики (и химии, думал Джонатан), образуют строгую решётку некоего кристалла, выстроятся в колонну, да и зашагают вперёд, с песней, к новому Разуму. Забавная мечта, не правда-ли, завладела Джонатаном Россом, бывшим Люцифером! И вот, он услышал шум, натянутый, как тетива, напряжённый рокот, осколок эха... в глазах потемнело, и возникла какая-то блистающая фигура, потом расколовшаяся на миллиард огоньков, будто бы ночного города, каким его видит птица, хотя ни хрена и не понимает, и город начал кружиться. Потом всё это покоробилось, все звуки сошлись в один - взрыв, и Джонатан Росс рухнул, ибо, оказывается, не всё предусмотрел. Что именно, совсем не важно, поверьте! При падении он задел плечом ножку только что опрокинутой табуретки, в результате чего на плече появился безобразный синяк. Минутой позже придя в себя, он дико расхохотался, так что задребезжали стёкла и что-то отвалилось от изувеченного потолка. Он хохотал, поскольку во всей неприглядности предстала пред ним нелепость его же действий, вот отчего, а не оттого, что было ему беспричинно весело. В подобной ситуации беспричинная весёлость была бы, что ни говори, симптомом... Насмеявшись, он поставил на патефон “Le Soleil des eaux” Булеза в прекрасном исполнении симфонического оркестра “БиБиСи” под руководством самого Булеза и сел пить чай. “Le Soleil des eaux” Булез сочинил в 1958 году и посвятил, между прочим, своему другу Россу. Который теперь, тридцать четыре года спустя, сидел, обмотав горло мягким платком, за неприбранным столом в центре столовой-же залы своего загородного поместья в местечке близ Мюнхена, и задумчиво смотрел в чашку. Напиток казался ему горьким. “Неужели, - думал он, - кто-то успел подсыпать гадкого отравленного порошка в мой вкусный, сладкий, полупрозрачный чай? Нельзя ни на минуту удалиться!..” Однако, вздохнув, выпил его, ибо всегда отличался редким упрямством.

Когда последняя капля тёмной жидкости исчезла в горле недоповесившегося старика Джонатана Росса, в голову ему пришла потрясающая идея, которой он тут-же и проникся, и решил, будучи человеком практичным, ею обязательно воспользоваться. Ведь о том, что Дьявол выселился из тела, никто, ну ровным счётом никто знать не мог, а знал о том лишь сам обладатель вышеназванного тела. Таким образом, ему оставалось только играть надлежащую роль, и ничего иного не оставалось. Чтобы играть роль, достаточно было ничего не делать, но продолжать жить точно так-же, как жил Джонатан, будучи Люцифером. Ничего, как видите, сложного. Герой жив по сей день, и переживёт всех, кто умрёт раньше него.

Так Пьер Булез, современный французский композитор, вторично оказал неоценимую услугу своему германскому камараду. Мы видим, что музыка как таковая способна без лишних слов сотворить любое чудо, которого от неё ждут, и указать человеку путь к выходу из сложной жизненной ситуации. Quod erat demonstrandum!